Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего - Страница 19

Винтовка сбилась с замаха, румын неловко качнулся вперед, — со спины на нем висели-обнимали, ладонь в перчатке закрыла ощерившийся рот. Матрос вздрогнул раз, другой, — глаза расширялись от невыносимой боли в пронзенной печени. Катрин умирающего отпускать не стала, так, обнимая за шею, и поволокла к воде. Кинула взгляд через плечо — зеленющие глаза светились:

— Жив? Шевелись.

Женька поднялся на четвереньки, ухватил за ворот мертвого капрала. За спиной негромко плеснула вода. Мелькнула мимо пятнистая тень наставницы. Женька, морщась от боли в ушибленной прикладом спине, спихнул свой груз. У, блин, шмякнулся как кит какой-то.

— Спокойнее, Жень, — Катрин тянула к краю пирса следующего.

Женька добежал до «своего», поверженного в рукопашном бою, — румын еще дергался, пытался избавиться от увязшего между ребер штыка. Медленно катилась по бетону бескозырка. «MARINA REGALA». Красиво звучит. Женька выдернул винтовку, ударил моряка штыком под лопатку, стараясь наверняка. Румын вздрогнул.

— Взяли! — Катрин ухватила тело за ворот шинели. Женька, забросив винтовку за плечо, подхватил ноги.

Плеснула маслянистая мутная вода, приняла еще теплое тело. Колыхались полы шинели — не хотел человек на дно идти.

— Ходу! — Катрин метнулась в сторону, подхватила бескозырку. Затирать пятна крови было некогда, да и натечь много не успело.

От угла склада нетерпеливо махал Толкунов. Дальше с автоматом страховал Миша-Махсун.

Задыхаясь, забрались на НП. Радист помогал подниматься по стене:

— Ох, ну и застряли вы! Я радиограмму уже тридцать семь минут как дал. Сейчас нагрянут наши летуны. А вы, товарищи младшие лейтенанты, лихо работаете! И штыковой бой как на картинке, и рукопашный.

— М-мх, — неопределенно промычал Женька, вытирая ладони о грязный маскхалат. Спина болела, кажется, еще сильнее.

— Зубы целы? — Катрин протянула флягу: — Прополощи.

Женька сплюнул сначала красную воду, потом розовую. Зубы все-таки были целы, но вид не гламурный. И что Иришке теперь врать?

— Товарищ Земляков, объявляю благодарность, — Толкунов пожал руку. — Действовали решительно, изобретательно. Командованию доложу. Ну и о ваших действиях, Катюша, само собой. Но в следующий раз старайтесь не перекрывать линию стрельбы. Было бы проще.

Женьке хотелось выматериться. Катька иногда так умеет — грязно, чтобы даже водителя маршрутки передернуло.

— Готовимся к отходу, — распоряжался Толкунов, ставя к стене снайперскую винтовку. — Шахметов и Овсянников — уходите на угол 2-го Портового, замираете и ждете наших. Документы передать только лично в руки непосредственному начальству. Ну, вы все помните.

— Надо налет и взрыв отследить, — угрюмо сказала Катрин.

— Всенепременно, Катенька. Отследим и сразу уходим. Нам еще основное задание выполнять, — Толкунов улыбнулся.

Раз начальство довольно, так и подчиненным легче. Женька пристроился у стены, поковырялся под маскхалатом, отыскивая в карманах то, что называлось носовым платком. Смочил из фляжки, прижал к саднящему подбородку. Начальница покосилась, наверное, хотела приказать распечатать индивидуальный пакет. Но смолчала.

Старший лейтенант разглядывал в бинокль пирсы. Там все еще было тихо. Остальная спецгруппа нетерпеливо прислушивалась. В светлом, развидневшемся небе ни звука. Миша-Махсун глянул на часы — до взрыва оставалось шестнадцать минут.

Женька глянул на стоящий на кирпичах «Манлихер». У скобы штыка засыхала кровь. Начальница ворчать будет. Женька взял винтовку, протер влажной тканью бурые следы.

Толкунов обернулся:

— Тебе-то зачем этот антиквариат? Все равно патроны не брали. Затвор вынь и выкинь.

— Слушаюсь, — промычал Женька.

В магазине винтовки виднелись длинные и тупоголовые, так не похожие на привычные, патроны. Затвор Женька вынимать пока не стал, снял штык и сунул винтовку за осыпавшиеся со стены кирпичи. Командиру было все равно — жадно вглядывался в порт, нетерпеливо постукивал о стену носком сапога.

Женька поразмыслил и, приподняв камуфляжную штанину, убрал штык за голенище. Перехватил осуждающий взгляд начальницы и дернул плечом, понятно, что имеем риск и самому порезаться, только ведь не догадался ножны прихватить.

Со стороны элеватора отчетливо донеслось несколько винтовочных выстрелов.

— Начали наши, — прошептал радист.

— Не отвлекаемся! — резко сказал Толкунов. — У них свои игры, у нас — свои.

Оба смершевца глянули на командира с изумлением. Должно быть, не привыкли высшей кастой себя чувствовать. А может, слово «игра» сейчас не очень-то уместным показалось. По крайней мере Катрин в затылок командиру группы тоже как-то нехорошо смотрела.

Из рубки буксира вышел человек, озадаченно глянул в сторону элеватора, — там снова наступила тишина. «Морской волк» поежился в своем куцем бушлате, подошел к борту и принялся расстегивать брюки. Отсутствие часового у сходен, видимо, не слишком обеспокоило, — румыны несли стражу в свободной манере.

— Летят! — Толкунов азартно обернулся, взмахнул биноклем. — Угадал я с хронометражем!

Гул самолетов возник внезапно. Казалось, штурмовики пронеслись прямо над головой. Первая четверка сбросила бомбы над гаванью, следом шла еще четверка…

Женька, полностью перенявший нелюбовь наставницы к авиации, скорчился под стеной. Рядом уткнулся лицом в чехол «Севера» радист Алексей…

Рвались бомбы, «илы» развернулись над бухтой, начали новый заход. С опозданием затявкал спрятанный где-то среди портовых строений зенитный автомат. На кораблях тоже засуетились — двое храбрых румын начали расчехлять пулемет, опомнились, бросили брезент, нырнули в трюм.